«Ужас какой – второй день идет!» - ругается Руководитель по Персоналу и Развитию Сотрудников, женщина с бусами на солидной шее, с новой сумкой и блестящей машиной. Это она про снег.
Гневно глядит на него, мирно падающего, в офисное, от пола до потолка, окно. Выискивает внизу заваленную неугодным, как лишний человек, снегом, свою блестящую машину. Беспокоится – не любит Руководитель снег!
Берет телефон, большой, как маленький телевизор, властно призывает мужа: «Ты где? Пешком? Не расчистили? На метро? А машина как? Да не говори! Идет и идет! Не проехать, не пройти. Кому он нужен…»
Мне нужен! Пусть идет и идет! Нам он нужен, безмашинным, ждущим другого счастья, мечтательным и одиноким, нужен это чудесный февральский снег: тысячи белых мух, крошечных волшебниц из германских сказок, пушистых и теплых, греющих душу.
Гневно глядит на него, мирно падающего, в офисное, от пола до потолка, окно. Выискивает внизу заваленную неугодным, как лишний человек, снегом, свою блестящую машину. Беспокоится – не любит Руководитель снег!
Берет телефон, большой, как маленький телевизор, властно призывает мужа: «Ты где? Пешком? Не расчистили? На метро? А машина как? Да не говори! Идет и идет! Не проехать, не пройти. Кому он нужен…»
Мне нужен! Пусть идет и идет! Нам он нужен, безмашинным, ждущим другого счастья, мечтательным и одиноким, нужен это чудесный февральский снег: тысячи белых мух, крошечных волшебниц из германских сказок, пушистых и теплых, греющих душу.
Показать скрытый текст
Послушай, Руководитель, неужели ты не знаешь, что это Госпожа Метелица задумала взбить свою белую перину, и теперь ни ты, ни твой солидный муж – топ-менеджер по продажам Мясных Изделий – ничего тут не сделают. И вы, уверенные держатели дорогих автомобилей – хозяева московских дорог, презрительно обгоняющие мешающих вам пешеходов в недорогих пальто – вы тоже ничего не поделаете с Госпожой Метелицей – она взбивает белую перину, и вот все елки и ветки превращены в фарфоровые изваяния, все дома и дороги покрыты уютным пледом для отдыха зимних духов – много зимних духов в феврале гуляет по городу.
Один их моих любимых – Дух Зимних Воспоминаний. Вообще-то, это – она, если у духов может быть пол. Самый нежный мой дух, воспоминания только зарождаются – зима еще в городе, еще долго, почти до самого апреля, будет сыпать оставшимся своим снегом, чуть залежалым, немного влажным, но именно потому – особенно нежным, как старое кружево – богатое, старинное, щедрое, из обитого медью сундука. У моего любимого Духа – пальто и зонтик из этого кружева – чуть отсыревшего и пожелтевшего, как редкое февральское солнце.
Есть еще Босой Дух, он давно и безнадежно влюблен в Духа Зимних Воспоминаний, который только смеется, летая с одной заснеженной крыши на другую, разве она может любить кого-то одного, когда нужно так много вспомнить. Босой Дух – дух предвесенний, он всегда меня утешает, хотя и немного врет.
А Руководитель снова грозно глядит в окно: «Что? До сих пор идет? Такие пробки! Все залепил! Опять встанешь в машине на два часа и будешь стоять! А у меня маникюр!» И на слове «маникюр» заканчивается предел ее души. Она багровеет, опять звонит мужу и командует: «Уже февраль, давно пора всему растаять!»
Что случилось с душой этой женщины? Как это происходит? В какой-то несчастливый, мертвый момент все самое настоящее счастье закидывается в дальний угол, накрывается пыльной тряпкой, и женщина думает о самом скучном: о пробках, об автодорожниках, о скидках, о никому не нужных записях к маникюрше.
А вокруг – февраль и снег! Отчаянно-щедрый, уже не январьско-крахмальный, лежалый и нежный, как бабушкино кружево, по крышам бегают зимние духи и тормошат закостеневших женщин.
Скрыть текстОдин их моих любимых – Дух Зимних Воспоминаний. Вообще-то, это – она, если у духов может быть пол. Самый нежный мой дух, воспоминания только зарождаются – зима еще в городе, еще долго, почти до самого апреля, будет сыпать оставшимся своим снегом, чуть залежалым, немного влажным, но именно потому – особенно нежным, как старое кружево – богатое, старинное, щедрое, из обитого медью сундука. У моего любимого Духа – пальто и зонтик из этого кружева – чуть отсыревшего и пожелтевшего, как редкое февральское солнце.
Есть еще Босой Дух, он давно и безнадежно влюблен в Духа Зимних Воспоминаний, который только смеется, летая с одной заснеженной крыши на другую, разве она может любить кого-то одного, когда нужно так много вспомнить. Босой Дух – дух предвесенний, он всегда меня утешает, хотя и немного врет.
А Руководитель снова грозно глядит в окно: «Что? До сих пор идет? Такие пробки! Все залепил! Опять встанешь в машине на два часа и будешь стоять! А у меня маникюр!» И на слове «маникюр» заканчивается предел ее души. Она багровеет, опять звонит мужу и командует: «Уже февраль, давно пора всему растаять!»
Что случилось с душой этой женщины? Как это происходит? В какой-то несчастливый, мертвый момент все самое настоящее счастье закидывается в дальний угол, накрывается пыльной тряпкой, и женщина думает о самом скучном: о пробках, об автодорожниках, о скидках, о никому не нужных записях к маникюрше.
А вокруг – февраль и снег! Отчаянно-щедрый, уже не январьско-крахмальный, лежалый и нежный, как бабушкино кружево, по крышам бегают зимние духи и тормошат закостеневших женщин.
Но, ты можешь и дальше обижаться
